Беседовал Сергей Борисов

Смеркалось. Огни засыпали бульвары. Мы встретились в палаццо Rivoli. Крылатка соскользнула с плеч магистра швейцару на руки. Прошли и сели. Тут сомелье возник - и карта вин, готовая поспорить толщиной с энциклопедией Britannica. Ее Вадим отмел: «Нам разговор серьезный предстоит – о парусах и яхтах, поэтому нам водочки и студня». Тут я хотел добавить классики - из лошадиных, мол, мослов. Не стал - и вспомнил…

В Черногорском городке Зевота,
В тихой бухте, в яхтенной марине,
Восемь рыл, уставших от полета,
Нацепив кто шорты, кто бикини,
Собрались на пирсе возле яхты, 
На которой им впервые в жизни
Предстояло всем, согласно фрахту,
Показать, что есть еще в отчизне
Боевые парни и девчонки…

Так отметил свое знакомство с парусами и яхтами Великий Магистр Ордена Куртуазных Маньеристов, бессменный фронтмен популярнейшей и уже легендарной группы «Бахыт-Компот» Вадим Юрьевич Степанцов.

- Или все было не так?

- Мне позвонил Артемий Троицкий из газеты «Ведомости», он тогда там заведовал культурой, и предложил принять участие в регате «Капитаны бизнеса». К бизнесу, понятное дело, я никакого касательства не имел, но, разумеется, согласился. Точно так же поступили Олег Нестеров из группы «Мегаполис», Василий Шумов из «Центра», другие мои давние приятели по рок-н-роллу и андеграунду. Мы отправились на Средиземку, и там я встретился с членами моего экипажа. Но в этом стихотворении не столько личный опыт, сколько проблески, увиденные в реальных людях. Потом уж они расцвели пышным цветом в лирических героях.

- Никто не осерчал? Я читал, там дальше… смело.

- С нами были две девушки и Ростова-на-Дону, так они когда прочитали, то возопили: «Ты про нас такое написал!»  Но не переписывать же.

- Вообще-то яхтсмены большей частью люди с юмором.

- Не все. Некоторые люди, даже столичные, даже высокопоставленные, подчас плохо понимают различие между лирическим героем и прообразом. Вот был случай… Выступал я в музее Маяковского. Мой друг Саша Вулых привел своего знакомого, а я читал басню про интим-салон, который посетили вор в законе Гагик, журналист и бывший трагик, ну, и подрались там. Так вот этот человек, которого Саша привел, отвел меня потом в сторонку и шепнул: «Гагик у нас в авторитете, обидится». А мне это для рифмы было нужно: Гагик – трагик. И ничего за пазухой!

- И как вам первый яхтенный опыт?

- Все здорово, мне понравилось, и потом снова понравилось, а потом опять. К сожалению, у меня беда: как схожу на берег, через три дня все навыки забываются, и через полгода я поднимаюсь на борт совершеннейшим новичком. Так было и на двух регатах с «Ведомостями», а на трех Ocean Medi Light, которые организует генеральный директор телеканала OCEAN-TV Андрей Подколзин.

- Провалы в памяти явление распространенное, - заметил я, вспомнив Степанцовское же, ну, когда их те самые девушки кинули…

И, запив внезапную потерю
Добрым зельем, парни увидали,
Что зовется яхта Bloody Mary —
И названье лучше есть едва ли.

И далее…

К Bloody Mary шел судья регаты.
«Так! Во избежанье всякой лажи,
Ща я познакомлю вас, ребяты,
И с оснасткой, блин, и с такелажем.
Запускать движок вот с этой кнопки,
Вот штурвал. Здесь - глубина и ветер.
Чтоб не биться об другие лодки,
Вешаем с бортов баллоны эти...
Вроде все. Покеда, не скучайте.
И поаккуратней с парусами.
Мой совет вам: первыми отчальте.
Не могу помочь, справляйтесь сами».

- Какая роль на борту вам ближе?

- Когда в экипаже уже был кок, тогда был на палубе в распоряжении капитана. Но вообще-то мне ближе камбуз. Мне нравится кухарить. Это мое, моя стихия. Хотя я никакой не повар, скорее – кашевар. Из тех, которые не задумываются о названиях блюд, а все, что видят, что под рукой, то и швыряют. В стиле Джерома – рагу по-ирландски. Но какие бы ни были ингредиенты, пускай самые обычные, иногда странные, всегда получалось вкусно. Победитель одной из «подколзинских» регат Сергей Тузов, я в его команде был, вообще говорил, что я самый лучший кок. Они меня на следующий год с собой звали, да я не смог. Уж и не знаю, чем они без меня питались…

- При болтанке приходилось готовить?

- А как же, ловил кастрюли только так. Потом возьмешь ее – и по трапу в кокпит народ кормить.

- Посуду хоть не заставляли мыть? Есть же правило: кто готовит, тот не моет.

- Мыл! Мне не в напряг. Это у меня с детства – терпеть не могу пыль вытирать, а посуду – пожалуйста. Видимо, вода… водная стихия – это мое.

- И еще, как я понимаю, на Ocean Medi Light вы отвечали за береговую программу.

- Не отвечал – участвовал, зажигал. Вообще эти регаты совсем без пафоса, они веселые, люди в них участвуют прежде всего ради удовольствия. Спорт, конечно, это тоже хорошо, но и в таком подходе есть свои прелести. А в один из дней мы сняли видеоклип на мою песню «Умирает бабочка». Там мужичку-работяге снятся всякие приятности, и он видит море, паруса… Вот это и было снято. А наша команда «ПоБЕДА» стала подтанцовкой. Очень неплохой клип получился. И песня неплохая.

- Знаете, Вадим, ваши стихи очень легко раздергивать на эпиграфы, но лишь единичные стихотворения поддаются публикации. Оттого и песни «Бахыт-Компота» в телеящике не встретишь. Образы, лексика опять же, нетривиальная. Неужели все это так… принципиально?

- Я как чувствую, так и высказываюсь. По-другому умею, но не хочу. Для нас с Виктором Пеленягрэ, с которым мы в самом конце 80-х создали Орден Куртуазных Маньеристов, это было главным. Маньеризм – это сочетание трагического и комического, прекрасного и безобразного, возвышенного и низменного.

- При неизменно совершенной форме. Чтобы все было органично…

- …и содержательно!

- Постойте, но получается, вы не случайно на яхте оказались. Ведь яхта и ее экипаж – это тоже своего рода сочетание несочетаемого. Яхта – это некая идеальная конструкция, созданная веками, а люди – те, что ниже гика, ну, они же люди, и уже поэтому далеки от идеала. Особенно в гонке, когда не до манер, не до фильтров, и можно услышать… всякое. А как вам яхтсмены, ну, вообще. Вы же человек музыки, андеграунда, и вдруг оказались в иной среде?

- Мне трудно об этом говорить… со стороны. И вот почему. Моя привычная «среда обитания» - небольшие клубы. Туда приходят люди, готовые следовать определенным правилам, у них схожие интересы, взгляды. Они пришли в клуб, и за дверью осталось то, чем они были – инженерами, программистами, директорами, офисным планктоном. Это там они – разные, а здесь – похожие. Потому и начинают тут же брататься, в таких клубах царит атмосфера сближения, пускай часто и кратковременного. То же и на яхте. На борту все равны, как в бане. Отличие с клубной жизнью лишь в том, что на яхте есть капитан. Он – главный, он командует. Но многим, особенно тем, кто на берегу был директором, начальником, каким-нибудь руководящим работником, это нравится. Такой вот своеобразный мазохизм.

- Так что же их выравнивает? Подчинение капитану? Влюбленность в море? Общие детские мечты о необитаемых островах и неведомых землях?

- Все понемножку. Я ведь тоже в детстве мечтал о дальних странах. И в Москву из родной Узловой приехал, чтобы поступить на геофак МГУ. Записался на двухмесячные подготовительные курсы, и тут в пригородном поезде встретил сестру моего школьного товарища. Она спрашивает: «Кем же ты будешь после геофака?» Я: «Как кем? Пржевальским!» Она смеется: «Так ведь нет больше белых пятен, и пржевальские больше не нужны, а нужны учителя географии. Хочешь быть учителем географии?» Я вспомнил нашу грымзу-географичку и ответил: «Нет». Она: «Тогда поступай к нам в мясо-молочный. У нас с ребятами дефицит». И я поступил и продержался там три года. Потом ушел. Работал грузчиком, слесарем-сантехником, вырубщиком жестких кожизделий и служил в армии. Но в армии – немножечко. Так случилось, что взял я с собой две «политиздатовские» книжки из «Библиотеки атеиста», их у меня и нашли при очередном шмоне. Одна называлась «Истина и пути ее познания», другая – «Христианский экуменизм вчера и сегодня». После этого меня тут же отправили в лазарет, оттуда – в «дурку», а потом и комиссовали. Я не возражал.

- Понимаю, я тоже служил, - кивнул я и вспомнил…

Мое призванье - быть счастливым
И заражать людей по ходу
Добром, весельем, позитивом,
Дарить им солнце и свободу.

- Соответствующая пометка в военном билете не помешала вам поступить в Литературный институт на курс Льва Ошанина и закончить его с отличием, а в 1991 году стать членом Союза писателей.

- Подготовились, да? Но еще до того с Константином Григорьевым мы создали группу «Бахыт-Компот». Кстати, «бахыт» по-казахски – счастье, а компот… он и есть компот, в котором все смешивается и получается вкусно. Как в маньеризме.

- И в рагу по-ирландски, которым вы потчевали ваш экипаж.

- Именно.

- Ваши самые первые песни «Бибигуль», «Анархистка», «Пионервожатая» стяжали скандальную славу. Вообще, такое складывается впечатление, что вы всегда стоите против ветра.

- Так ведь стою!

- Хотя порой это вам выходит боком. Это же ваши слова: «Для меня все революционеры смутьяны и жулики, даже если они искренни в своих протестах», - сказал я и вспомнил…

Мы такою юшкой утирались,
Мы такую дрянь вливали в глотки,
Что какие б силы ни старались,
Им не сбить движенье нашей лодки.
В наших венах Сталин и Распутин,
Стенька Разин, космос в Эсэсэре!
Что, бакланы, ждете рифмы Путин?
Дудки! Рифма будет — Bloody Mary.

- И ваша позиция по Крыму известна.

- А иначе и быть не могло, я ведь донецкий уроженец. Мама родила меня и тут же увезла в Тулу, потому что папа, он там работал, очень хотел видеть первенца. А любимая бабушка осталась в Донецке. Она умерла в апреле прошлого года, и меня не пустили на похороны, как не пускали всех россиян от 16 до 60 лет. В этом году я выступал в Донецке на День победы, так не смог сходить на ее могилу, потому что все дальние окраинные кладбища либо под обстрелом, либо заминированы. А вообще-то, я как Гомер, кто-то считает меня уроженцем Узловой, кто-то питерцем, кто-то закоренелым москвичом. Когда я говорю по-украински, меня принимают если не за львовянина, то за интеллигентного киевлянина. Так что и тут смешение, эклектика.

- Маньеризм. Как в вашей поэзии. Как на яхте с экипажем. Кстати, а вот предложи вам кто-то пойти под парусами через Атлантику – пойдете?

- Конечно. Пойду! Вообще-то у меня есть товарищ, у него своя яхта на Карибах.  Так он периодически зовет: пошли, мол. А я чего-то медлю. Ясно же, надо соглашаться!

* * *

И тут зазвонил телефон. Магистр ответил… Звонила дочь Степанцова – Оля. И это означало, что интервью надо сворачивать. И мы его свернули. Да, кстати, чтобы уж все по честному: не было никакого палаццо Rivoli, как не было рюмок с водочкой и студня из лошадиных мослов. Мы сидели и разговаривали в крохотном фаст-фуде у станции «Кропоткинская», и пальцы нам грел кофе в картонных стаканчиках. А расставшись, пошли каждый в свою стороны: кто – в редакцию, а Вадим с дочкой отправились в беспокойное московское Дегунино, по которым девочкам 15 лет без сопровождения взрослых лучше не ходить. А откуда что взялось – с крылатками, швецарами и прочим, так чтобы все манерно было, куртуазно. Ведь надо соответствовать…

От автора. 9 сентября 2015 года Вадиму Степанцову, Великому Магистру Ордена Куртуазных Маньеристов исполнилось 55 лет. 12 сентября группа «Бахыт-Компот» с размахом отпраздновала это событие в концертном зале «Москва». И я там был – с поздравлениями и любопытством, однако не услышал со сцены «парусных» слов. Но я и так помню…

Не закончится наша любовь
Ни сейчас, ни потом, ни вовеки.
Соль на коже и шторм - вновь и вновь...
Море счастья вам всем, человеки!

Опубликовано в Yacht Russia №10 (79), 2015 г.