Текст Сергея Борисова

Интернет называют всемогущим, и это верно в том отношении, что без него нынче не обойтись. Еще его называют всезнающим, но это справедливо лишь в том, что в Сети сокрыта бездна информации. Или даже так: он сам – бездна. Хотя порой больше похож на свалку… Во всяком случае, факты, предлагаемые им, необходимо проверять. Это было отлично известно сотрудникам популярного британского парусного журнала, работающим над циклом очерков об истории чартера: когда появился, кто провозвестник, кто вольно или не желая того заложил основы, и так далее. Погрузившись в тему, для чего им пришлось вернуться в послевоенные годы, они, разумеется, не могли обойти вниманием своего соотечественника Эдварда Олкарда. Что и говорить, примечательная личность: автор трех книг, путешественник, кругосветчик, участник первой, состоявшейся в 1957 году гонки одиночек через Атлантику с востока на запад… И пускай это было дружеское соревнование с символическим призом в один доллар, а на старт вышли всего две лодки, суть в другом: эта гонка состоялась за три года до того, как из Плимута через океан отправились яхты Чичестера, Хазлера, Льюиса, Хауэлза и Лакомба.

Первое, что сделали журналисты, это, естественно, обратились к Википедии, чтобы набрать материала для фундамента будущего очерка. Увы, пробежаться по ссылкам не удалось за неимением таковых. И вообще, все было до прискорбия скупо: год рождения – 1914-й, 31 октября, дата смерти… Неведомый автор-составитель с сожалением констатировал, что она ему неизвестна, однако сейчас Олкарду было бы 100 лет, а раз так, то можно смело утверждать, что… да упокоится он с миром.

Надо отдать должное журналистам-парусникам: хотя уверенность автора статьи в Википедии они разделяли, но поиски не прекратили. И каково же было их удивление, когда выяснилось, что вскоре увидит свет четвертая по счету книга Олкарда – Solo Around Cape Horn and Beyond. Но главное – хлопотала об издании Клэр Олкард, и она вовсе не вдова, а жена! Да-да, Эдвард Олкард жив и, несмотря на более чем почтенный возраст, неплохо себя чувствует. Правда, несколько лет назад, тогда ему было 93, он перестал кататься на горных лыжах, но это была всего лишь уступка супруге, пекущейся о его здоровье.

Это была сенсация – настоящая, а не рожденная путем манипуляций и отработанных желтой прессой приемов. Ошибка в Википедии была исправлена, а на Пиренейский полуостров, в Андорру, в гости к Эварду Олкарду отправился Том Канлифф, «золотое перо» парусной журналистики, без чьих материалов не обходился ни один номер Yachting Monthly и Yachting World.

Помимо понятного профессионального интереса у Канлиффа были и личные причины желать этой встречи. Нет, он не был прежде знаком с Олкардом, и все же их судьбы были связаны... яхтой.

Почти полвека назад молодой английский инженер Том Канлифф решил однозначно и окончательно: он станет яхтсменом, поднимет паруса и отправится бродить по миру. Правда, у него нет опыта, но это дело наживное, и начать лучше с азов. На парус с приятелем, который понимал в судостроении еще меньше его, Том взялся за ремонт 69-футовой шхуны, спущенной на балтийскую воду в 1929 году. Судно находилось в ужасном состоянии, и потому расходы предстояли немалые. Между тем денег катастрофически не хватало, поэтому приходилось выкручиваться. Так, когда встал вопрос о балласте, приятели нашли ответ на соседней стройке: под покровом ночи они воровали железные чушки, укладывали их в трюм и заливали бетоном. Выглядело все аккуратно, но в первый же шторм шхуна сначала стала решетом, после чего отказалась плыть под мотором. Ясно было, что засорился топливопровод, но добраться до него оказалось невозможно – в суете сокрытия улик его тоже замуровали. Как они сумели добраться до берега, это для Тома Канлиффа до сих пор оставалось загадкой. В первом же порту он сошел на берег, чтобы продолжить обучение высокому парусному искусству на более подходящей лодке. А десять лет спустя покинутую им шхуну Johanne Regina, к тому времени окончательно одряхлевшую, купили Эдвард и Клэр Олкард. И как же они надрывались, выворачивая ломами из трюма бетон, проклиная умельцев, сотворивших такое безобразие.

– Это был я, – повинился Канлифф и тут же нашел себе слабое оправдание: – Но не один, с товарищем.

– Попадись вы нам тогда, двумя яхтсменами на свете стало бы меньше, – кажется, вполне серьезно сказала мисс Олкард, после чего предложила гостю еще чашечку чая.

– Вы скучаете по морю? – спросил Канлифф, обращаясь к хозяину дома.

– Конечно.

– Тогда почему вы тут, в горах?

– О том же меня спросил чиновник, оформлявший нам вид на жительство. Я сказал, что люблю горы так же, как море. Ведь горы – это застывшие волны, а волны – это ожившие горы. Не уверен, что он со мной согласился, но посмотрел с любопытством.

Позже в своей статье Том Канлифф отозвался об Эдварде Олкарде как о «декане одиночек», который никогда никого не поучал, но своим примером учил. Точное определение.

***

Эдвард Сесил Олкард родился в Уолтоне-на-Темзе, пригороде Лондона. Его отец был биржевым маклером и поклонником академической гребли. В мечтах он видел сына участником знаменитой гонки Оксфорд–Кембридж, в которой выясняют отношения команды лодочных клубов этих университетов. Сын, однако, веслам предпочитал парус и в том находил поддержку своего деда, который вручил внуку гика-шкот, когда малышу только-только исполнилось шесть лет.

Эдварду было 12, когда дед умер, завещав ему 15-футовую лодку – шикарную, из красного дерева, вызывавшую жгучую зависть не только сверстников, но и взрослых яхтсменов. И никто не мог знать, что эта лодка будет первой из 18, которыми Эдвард Олкард будет владеть на протяжении своей долгой жизни.

Доверие деда надо было оправдать, что было для Эдварда не так уж трудно, поскольку таково было и его желание – выходить на воду в любую погоду и поднимать парус. Так он и поступал, оставляя подробный отчет о каждом плавании в судовом журнале, который вел с прилежностью, не очень свойственной мальчишкам. Поначалу он делал это потому, что так полагается, но с годами бесстрастные записи стали все чаще перемежаться литературными пассажами, сдобренными тем юмором, который так ценят англичане и не всегда понимают иноземцы. Да вот и пример, уже из студенческих времен: «В ярком солнечном свете зеленые берега Темзы выглядели прекрасно. Но потом начался отлив, и стало уже не так мило: ил и грязь могут нравиться только людям с богатым и болезненным воображением… Стоя у причальной стенки, я ждал своего друга, который грозился скрасить мое одиночество. И вот он появился, держа свой багаж, который состоял из зубной щетки и бритвенных принадлежностей, которые он никогда не использовал».

Учился Эдвард Олкард в Итонском колледже. Спорт был в почете среди студентов этого заведения, и Эдвард не был исключением. Помимо яхт он увлекался мотоциклетным и автоспортом, стяжая себе славу безрассудного парня. Сколько раз он мог разбиться – не сосчитать, но действительно проститься с жизнью он мог все-таки в море. Ему было 23 года, он шел под парусом у берегов Ирландии, когда его лодка – уже не та, дедова, а другая, купленная не ради красоты, а ради скорости, ну кто же знал, что она еще и хлипкая? – в несколько минут развалилась и пошла ко дну. На борту не было ни спасательного плота, ни радио, чтобы позвать на помощь. Эдварду пришлось плыть и возносить благодарность небесам за то, что он хотя бы не забыл про спасательный жилет. Он доплыл и выполз на скалы, позже так описав свое возвращение на землю: «На прямохождение сил у меня уже не было».

Такие испытания могут напрочь отбить охоту к морским приключениям. Ничего подобного! Два года спустя, в 1939-м, Олкард совершил, разумеется, в одиночку, первое дальнее плавание – из Шотландии в Норвегию и обратно. Его яхта «Контент» была послушна, как овечка, и надежна, как крепостная стена. Но спасательный плот и радиостанция на ее борту тем не менее отсутствовали. Это, конечно, не красило подающего надежды инженера-кораблестроителя такой компании, как D & W Henderson, строившей, между прочим, яхты для Кубка «Америки» и принца Уэльского. Впрочем, к работе Олкард относился куда серьезнее, чем к своим увлечениям, и потому вскоре перешел «с повышением» на одну из крупнейших британских верфей Harland & Wolff, находящуюся в Белфасте.

В первые дни войны Эдвард Олкард изъявил желание записаться в военно-морской флот, но был «забракован» медицинской комиссией по причине слабого зрения. Уговоры не подействовали, эскулапы оказались безжалостными извергами. Всю войну Олкард занимался тем, что проектировал – вот же ирония! – надувные спасательные средства для кораблей ВМФ.

После войны Олкард счел, что все свои обязательства перед Отечеством он выполнил, и потому может приступить к осуществлению плана, который лелеял уже несколько лет. У него была небольшая яхта – он ее продал, но лишь для того, чтобы купить новую. Его выбор пал на прослуживший уже 37 лет иол с гафельным вооружением. Длина яхты составляла 35 футов, ширина – 10, осадка – 6 футов, площадь парусов чуть не дотягивалась до 200 квадратных футов. Несмотря на солидный послужной список, судно было крепким и ухоженным и к тому же оборудовано 7-сильным двигателем. И все же к задуманному рейсу его следовало подготовить со всей тщательностью. Тем не менее Олкард многими, казалось бы, совершенно необходимыми делами пренебрег, уж слишком велико было искушение поскорее отправиться в путь. Он и яхту так назвал – Temptress («Искусительница»).

Покинув родные берега и завернув в Ла-Корунью и Лиссабон, он дошел до Гибралтара, где на яхте была установлена новая 40-футовая мачта. 21 мая 1949 года Олкард отдал швартовы. Его целью был Нью-Йорк, а шел он трассой своего кумира Алена Жербо.

Французскому мореплавателю потребовался 101 день, чтобы пересечь Атлантику, Олкард управился на 20 дней быстрее. При этом на его яхте не было ветрового автопилота, из навигационного оборудования имелись только компас и секстант. «А что, нужно еще что-нибудь?» – недоуменно вопрошал Олкард. Весьма скромным был запас продуктов: консервы, бульонные кубики, немного картошки… В общем, пришлось и попоститься, и попотеть… при ограниченных запасах пресной воды. И все же яхтсмен считал, что все прошло почти идеально. Ну не считать же серьезными неприятностями то, что в океане является заурядным происшествием. Например, удар гиком по голове, и ему крупно повезло, что он не свалился за борт. Погода его тоже не миловала. В книге Single-Handed Passage, написанной по следам этого плавания, Олкард отмечал: «В шторм моя одежда была такой же мокрой, как море, и я не умер гипотермии просто потому, что тогда она не была изобретена». А еще его преследовали акулы… «Огромная волна нависла надо мной. В толще этой воды были три акулы, три хищницы, готовые к убийству. Они плыли с такой легкостью, такой беспечностью, потому что были в своей стихии. Я же воевал с ней... И я подумал, что мне здесь не место, что лишь изобретательность и упорство позволяют человеку достичь невозможного – выжить в таких условиях. Но победа человека всегда условна, ибо океан всесилен».

***

В Соединенных Штатах Эдвард Олкард провел год, готовясь к тому, чтобы вновь бросить вызов океану и вернуться в Европу.

24 августа 1950 года Temptress покинула Нью-Йорк и через 64 дня достигла Азорских островов. Это был очень неплохой результат с учетом того, что идти пришлось против встречных ветров, шторма следовали один за другим, а на подходе к Азорам яхта и человек и вовсе оказались в объятиях урагана. Пережили они его не без потерь: Temptress потеряла бизань-мачту, а ее капитан сломал два пальца на ноге, а судя по тому, что каждый вздох отдавался болью, еще и пару ребер.

Остановка на острове Фаял оказалась продолжительной – яхте требовался ремонт, подлечиться надо было и Олкарду. Но все минует, миновало и это: он снова вышел в море. И уже на следующий день случилось страшное…

Эдвард блаженствовал в кокпите, любуясь полутонами рассвета, когда из люка, ведущего в форпик, показалась человеческая рука. Сердце его сжалось от страха, и перевернулось, и рванулось наружу. Горло перехватило, а когда дар речи вернулся, он закричал, и вопль его был дик и ужасен.

За рукой последовала голова – растрепанные черные волосы, испуганные глаза… Это была женщина, и он знал ее. Ее звали Отилия Фраяо, ей было 23 года. Она подошла к его яхте, стоявшей у набережной Орты, главного города острова, и какое-то время смотрела, как он, перебинтованный, а местами загипсованный, занимается эквилибром в надежде помыть палубу. Сжалившись, она вызвалась помочь, и, надо отметить, со шваброй девушка управлялась весьма ловко. Потом они разговорились, и Отилия призналась, что мечтает уехать в Англию, чтобы стать… поэтессой. Так, может быть, уважаемый мореплаватель?.. Нет, ответил Олкард, это невозможно, он идет один, в этом весь смысл. Да и прочитанные ему стихи восторга не вызвали… За день до отплытия Отилия появилась вновь с тем же благим намерением – помочь прибраться на яхте. Эдвард не возражал, ну не мог же он знать о коварном замысле азорианки! Та спряталась форпике, просидела там сутки, а поутру решила явить себя капитану.

Олкард был в бешенстве. Нет, он не был тщеславен, но все же приятно сознавать себя первым человеком, сумевшим в одиночку под парусами пересечь Атлантику в двух направлениях. И вообще ему были не нужны ни помощники, ни безбилетные пассажиры, тем более пассажирки, страдающие от морской болезни. Еще он не хотел делиться с кем бы то ни было своими скудными припасами.

– Я высажу вас на острове Сан-Мигель, – сказал он.

Девушка зарыдала. Волосы цвета вороного крыла хлестали ее по щекам.

Такая реакция отрезвила Эдварда. Если он доставит ее обратно на Фаял или любой из Азорских островов, то что ее ждет? В стране, где без родственного присмотра нельзя сводить девушку на дневной сеанс в кинотеатр, каким будет отношение к той, что провела две ночи наедине с мужчиной на лодке длиной 10 метров? И не надо говорить, что ничего не было… Отверженная!

Судьба Отилии Фраяо лежала на его ладони. И он понял, что обязан поступить, как джентльмен, который не должен отказывать леди ни в какой просьбе, и при этом по возможности оставаться галантным.

– Вы не оставляете мне выбора, – хмуро молвил он. – Но в Европу я вас не отвезу, там к вам будет слишком много вопросов, ведь у вас нет документов, не так ли?

– Нет, – кивнула несчастная, к которой понемногу возвращалась жизнь.

– Мы идем в Касабланку.

Путь до африканского побережья оказался долгим – сквозь штили. Они тащились 34 дня. И кто поверит, что симпатичный мужчина и прелестная молодая женщина провели это время, не согрешив?

Искушение накинуться с подозрениями и обвинениями на Эдварда и Отилию было слишком велико, чтобы его проглотить, и газетчики не устояли, внезапно став приверженцами пуританской морали.

Дошло до того, что Олкарду, именно как джентльмену, указывали на то, что, позволив девушке остаться на своей лодке, теперь он просто обязан на ней жениться. Прочитав это, Эдвард горько пошутил: «Надо было ее утопить. Тогда все были бы довольны, кроме нее».

В другой газете сообщалось, что Royal Yacht Squadron уже уведомил яхтсмена, прибывшего в Плимут 13 июля 1951 года, что тот не может рассчитывать на членство в клубе из-за грубых нарушений этики и кодекса моряка.

Все это было и смешно, и глупо.

– Эдвард – мой хороший друг, и только, – повторяла Отилия в бесчисленных интервью. – Он не хочет жениться, я тоже не хочу. Оставьте нас в покое.

Так и случилось: сенсация выдохлась – от них отстали. И на право Эдварда Олкарда считаться первым человеком, совершившим трансатлантический рейс «туда-обратно», больше никто не покушался, в конце концов до Азорских островов он дошел «по всем правилам».

Эдвард и Отилия встретились вновь 58 лет спустя, в 2009 году. Супруги Олкард навестили Отилию и ее мужа, и они вместе отпраздновали 95-й день рождения Эдварда. Как оказалось, две семьи жили друг от друга всего лишь в двух часах езды на машине по горным дорогам Андорры и Испании.

***

Почивать на лаврах Олкард не собирался. Тем более в Америке его дожидалось новое судно. Хотя новым оно не было… Будучи в Нью-Йорке, Эдвард увидел лодку, увязшую в иле реки Гудзон. Он навел справки и выяснил, что это кэч Wanderer, построенный в Любеке в 1911 году; длина – 36 футов, ширина – 11, осадка – чуть более 5 футов; на яхте был установлен 16-сильный двигатель. Wanderer был давно выставлен на продажу, но желающих его купить не находилось. Пока не появился Олкард… Он приобрел лодку всего за 250 долларов, вытащил на берег и оставил до лучших времен, то есть до своего возвращения и капитального ремонта.

Он все рассчитал. Его отменно послужившая «Искусительница» была продана (кстати, эта яхта и сейчас на плаву), плюс к тому гонорар за вторую его книгу Temptress returns, в общем, средства имелись. Несколько месяцев работы, и Wanderer был спущен на воду. Олкард перегнал яхту в Англию и начал готовиться к кругосветному плаванию.

На этот раз он был внимательнее к деталям, и в целом – ответственнее. Прежде, чем отправиться через океан, он несколько месяцев провел в Средиземном море с единственной целью – досконально изучить свое судно, понять, на что оно способно. Лишь после этого он счел себя готовым к гонке через океан.

Именно к гонке, и очень приличной протяженности – 2800 миль. На самом деле Эдвард никогда не был сторонником каких бы то ни было состязаний, но в данном случае это было дело принципа. Ему бросил вызов Питер Тангвальд, старый знакомый, опытный яхтсмен и такой же «сумасшедший» путешественник. «Я буду на Антигуа первым», –безапелляционно заявил Тангвальд. С этим Олкард, разумеется, согласиться не мог. И они заключили пари, скрепив его крепким мужским рукопожатием.

 Они стартовали из Лас-Пальмаса 20 ноября 1957 года. Результат для Олкарда оказался плачевным – он проиграл Тангвальду два дня. И то, что яхта Питера была больше – 45 футов, не могло служить утешением. Однако это поражение не стало помехой их отношениям. Питер и Эдвард оставались добрыми товарищами на протяжении многих десятилетий, и когда в 1991 году Тангвальд погиб, разбив свою яхту на рифах острова Бонэйр, друг Олкард стал приемным отцом его 15-летнего сына Томаса (младший Тангвальд был объявлен без вести пропавшим во время его одиночного перехода на яхте из Французской Гвианы в Фернанду-ди-Норонья в 2014 году).

Расплатившись за проигрыш, Эдвард Олкард в течение четырех лет курсировал между островами Карибского моря. Однако вовсе не из желания получить максимум удовольствия от пребывания в этих поистине райских местах. Он копил деньги, необходимые для продолжения его путешествия. Сейчас это называется чартерным бизнесом, но в те годы такого понятия не существовало, что не отменяло сути: Олкард предлагал свою яхту внаем и перевозил клиентов – большей частью состоятельных американских туристов – с острова на остров.

Только в конце ноября 1961 года Олкард смог покинуть остров Антигуа, бывший его «резиденцией», и направиться на юг вдоль Южноамериканского континента. Он не делал остановок, и его плавание до Монтевидео продолжалось ровно 100 дней, туда он прибыл 9 марта 1962 года.

На протяжении всего перехода Wanderer вел себя великолепно, что и было отмечено в книге Voyage Alone. Но тут, пожалуй, необходимо отступление, поскольку к этому моменту яхта сменила свое имя.

Дело в том, что после успешного пересечения Атлантики к Олкарду с предельно аккуратным посланием обратились Эрик и Сюзанна Хискок. Эта супружеская пара совершила круиз вокруг света и написала книгу, в которой всячески превозносила такой вид путешествий – под парусами, по оптимальному маршруту через Панамский канал, с заботой о безопасности и массой положительных эмоций. Книга стала бестселлером, и по следам четы Хискок готовы были устремиться сотни, а может, и тысячи адептов. Но вот беда, их яхта тоже называлась Wanderer. Вот почему, не забыв о реверансах, они обращались к мистеру Олкарду с просьбой: не согласится ли он переименовать свою яхту, потому что… короче, ясно. Не желая того, Эдвард Олкард оказался в крайне затруднительном положении. Не будет ли это надругательством над судном, которое 50 лет добросовестно ходило по морю под одним именем? Не постигнет ли его гнев богов удачи? Но Эдвард Олкард был слишком джентльменом, чтобы отклонить просьбу столь достойных и вежливых людей. И выход нашелся: Wanderer стал Sea Wanderer.

Еще в юности Эдвард был очарован рассказами об Огненной Земле с ее заснеженными горами и нетронутыми лесами. Туда он и отправился, и там провел несколько лет, по очереди выполняя все задуманное.

Конечно, первым пунктом в списке значилось: обогнуть мыс Горн, потому что если ты собрался перейти из Атлантического океана в Тихий, то изволь это сделать без лукавства и скидок на обстоятельства.

Несколько раз его оттесняли шторма, но в феврале 1966 года он сделал это, несмотря на «самый ужасный шторм, который мне довелось встретить и пережить». Это признание из его книги Solo Around Cape Horn and Beyond. Далее – детали: «Если бы я не привязал себя к штурвалу, меня тут же катапультировало бы за борт. Руки мои покрылись волдырями. Но мы выдержали! Я даже развязал себя, чтобы сфотографировать косаток, которые следовали за моей яхтой». И потом: «Один град-шквал был настолько сильным, что мне пришлось прикрыть лицо, чтобы его не посекло. Ледяная вода океана давно перестала считать препятствием мою кожу. Меня била крупная дрожь, и я успокаивал себя тем, что это природный способ борьбы организма с холодом. И это было приятно – сознавать, что чем сильнее я дрожу, тем теплее становлюсь. Двенадцать часов я провел, вцепившись в румпель. Сил не осталось – только отчаяние. Рассвет! Рассвет! Он что, никогда не наступит? Лишь дневной свет принесет здравомыслие в мой мир. И я вздохнул с облегчением, когда оттенки серого наконец нарушили мрак тьмы. Но все, что встретили мои уставшие глаза, это волны в воротниках пены до самого горизонта. Становилось все светлее, но я не видел главного – земли! Я оглядывался в замешательстве и недоверии. И тут среди облаков над горизонтом появилась белая вершина. Я уставился на нее своими инкрустированными солью глазами, потом взглянул на компас. Земля была совсем не там, где ей полагалось быть. Это было невероятно, но меня, очевидно, за ночь отнесло куда-то в сторону миль на 50. Так я одолел мыс Горн – он остался за спиной».

Зиму он провел в проливе Бигль, пополняя свои запасы рыбой и крабами – дарами местных рыбаков, бараниной – от дружелюбных владельцев ранчо, и гусями, на которых он охотился. Еще приходилось заготавливать дрова для печки и находить время для восхождений на горные пики, и это в резиновых сапогах!

Пройдя каналами и проливами, он достиг Вальпараисо, и оттуда, от берегов Чили, взял курс на запад, к Полинезии. Там он позволил себе задержаться надолго, прежде чем отправиться к Австралии…

Он был в Сингапуре, когда получил письмо от Клэр Томпсон, англичанки, моложе его на 30 лет. В письме она сообщила, что узнала о нем из статьи в газете, которую нашла на полу в туалете клиники неврозов, где она в данный момент содержится. И как же она хотела быть рядом с ним!

Это был тот самый излом судьбы… Олкард ответил на письмо, получил ответное и в 1968 году, оставив яхту в Сингапуре, отправился в Англию. К этому времени врачи разрешили Клэр покинуть чертоги сумасшедшего дома (будем называть вещи своими именами). Они познакомились и через несколько недель отправились на автомобиле… в Юго-Восточную Азию. Их дочь Кейт родилась в 1969 году.

Свое одиночное кругосветное плавание Эдвард Олкард продолжил в 1970 году. Кейт ждала его в Момбасе, в Кении, но Эдвард не пришел туда ни к означенному сроку, ни через два месяца, ни через три. Он пропал в Индийском океане. А потом Клэр получила телеграмму: «Никакой Момбасы. Любовное гнездышко будем строить на Сейшелах. Я уже на месте. Твой Эд».

Они купили кокосовую плантацию площадью 17 акров на одном из Сейшельских острово. Их домом стала хижина с крышей из пальмовых листьев. Они были счастливы.

А потом Эдвард продолжил свой кругосветный рейс, завершив его в Вест-Индии в 1973 году. Шестнадцать лет…

Эдвард и Клэр поженились в 1973 году. Оставив пасторальные мечты о Сейшелах, они жили на шхуне Johanne Regina, которую приобрели на Антигуа и на приведение которой в божеский вид потратили много лет.

Потом они отправились в Европу и далее – на острова Индийского океана. Много чего им пришлось испытать на этом пути: их таранила50-футовая французская рыбацкая лодка, они были ограблены итальянскими мафиози, атакованы военным катером Эфиопии, обстреляны и заключены в тюрьму в Южном Йемене... Их приключения Клэр Олкард в подробностях описала в своей книге A Gypsy Life.

Они провели годы, путешествуя в свое удовольствие и уклоняясь от внимания пиратов и сотрудников иммиграционных служб. Они жили в разных странах, но, как все дороги ведут в Рим, их тропа закончилась в Европе.

***

Эдвард Олкард ходил под парусами до 91 года. Тогда он понял, что больше не может уделять Johanne Regina столько внимания, сколько она заслуживает. После обстоятельных переговоров яхта была безвозмездно передана им каталонской некоммерческой организации, занимающейся «морским воспитанием подрастающего поколения». Ныне она учебный парусник по названием Ciutat Badelona и порт ее приписки –  Бадалона, Испания.

К своему 100-летию Эдвард Олкард получил от королевы Елизаветы поздравительную открытку. Ее он повесил на стену, хотя с чего бы кому-то благодарить его за дожитие до такого рубежа? Но все равно – приятно.

– В чем секрет вашего долголетия? – задал дежурный вопрос Том Канлифф.

– Не суетиться и делать не то, что от тебя ждут, а то, что тебе хочется. И не спешить, потому что, как ни старайся, все сделать тебе не успеть. Лишь тогда болезни обойдут стороной, и смерть тебя подождет.

В первых числах июля 2017 года Эдвард Олкард упал в своей спальне. Перелом шейки бедра – это почти приговор для людей такого возраста. Эдвард Олкард скончался 28 июля в больнице недалеко от своего дома в Андорре, в Пиренеях. 

Опубликовано в Yacht Russia №11 (124), 2019 г.