Беседовал Сергей Борисов

Как вы пришли в парус?

Вопрос беспроигрышный. Потому что у каждого свой путь. И у Максима Ярицы своя история. Ну а дальше — про творческое объединение «Уральские пельмени» и то, чем виндсерфер лучше кайта, и лучше ли, и почему вьетнамские волны круче египетских, и так ли жарко на Кубе, как говорят побывавшие на Варадеро, и надо ли откренивать катамаран, когда хочется искупаться. В общем, впереди разговор большой и содержательный.

Я сижу в холле гостиницы «Космос».

Место встречи изменить нельзя. Здесь базируются «Уральские пельмени». Здесь они живут, потому что не всем по вкусу Москва, потому что есть жизнь и за МКАДом и кто-то предпочитает Екатеринбург. Они.

Время встречи тоже не изменить. Максим – человек занятой. Как и каждый «пельмень». Приедут, отыграют новую программу, запишут телеверсию. И домой. Так что время дорого, потому что его нет.

По холлу бродят индусы в рубашках навыпуск и люди с флажками на лацканах. Первые ежатся, мерзнут. Вторые озабочены — собой, а может, судьбой Отечества.

Краски приглушены, свет неярок, в динамиках хрипит Джо Кокер. И вдруг… Бананово-лимонный Сингапур! Дама в трикотаже. На голове тюрбан, но она не из Индии, она из душа. Народ в сером и черном расступается. На лицах гамма чувств. Мое – горит. Да, не хватает нам, товарищи, воспитания, культурки бы нам всем поднабраться.

А вот и Максим. Он сворачивает к стойке портье и… чмоки-чмоки даму в канареечном. Она поворачивается. Я узнаю ее. Это Юлия Михалкова. Звезда «Уральских пельменей». Она прекрасна! Какая непосредственность, какая естественность. Я понимаю Максима, я бы и сам…

- Здравствуйте.

Через минуту мы за столиком в кафе. Капучино и разговор обещают удовольствие.

YR: Максим, как вы пришли в парус?

М.Я.: Случайно. Первый раз я был за границей в Египте, году в 2001-м. Нанырявшись вдоволь и не увидев не одного коралла (дело было в Хургаде), я чувствовал себя обманутым и уныло бродил по пляжу. На пляже валялась доска, в смысле серф с парусом. Я посмотрел вокруг – никого, а у меня отель all inclusive. Наверное, думаю, так тут и полагается. Я взял доску и потащил ее к воде. Ветерок легкий, море спокойное, я уже потом узнал, что это для первых выходов самое лучшее. В общем, полчаса я пытался уразуметь, как тут все работает. Гляжу – веревка. Так это ее нужно потянуть, чтобы парус поднялся. Потом сообразил, что дуть должно вот сюда, а плыть, соответственно, нужно вон туда. Пять раз упал, получил мачтой по голове, чуть не захлебнулся под парусом. И, о чудо, поплыл! Восхищению моему не было предела. И тут я услышал крики. По пляжу бегал какой-то араб и размахивал руками. Мне подумалось, что, видимо, мое восхищение мной же разделяет и некий случайный зритель. Кричит мне «браво» и аплодирует. Так ловко у меня сразу все получается. Как потом оказалось, он инструктор и серф этот в его ведении. Но ни остановиться, ни повернуть назад я все равно не смог бы, так как кроме как радоваться самому процессу, естественно, ничего не умел. Я на удивление спокойно пересек лагуну. На берегу меня отловил тот самый араб.

YR: Разборки были?

М.Я.: Урок был. Он мне показал в общих чертах, где, что и как. И не на берегу, как обычному новичку, а сразу на воде. И, как говорится, пошло-поехало. С тех пор, отправляясь путешествие на море и выбирая отель, я всегда уточняю, есть ли там виндсерфинг. Хотя бы поблизости. Оказалось, что виндсерф можно найти далеко не везде, как я наивно предполагал. Даже в приличном отеле. Другие сложности обнаружились. В Турции, например, чтобы кататься, права специальные нужны. При этом и выбор досок в основном скудный, да  и с ветром проблемы. Не самое лучшее место для виндсерфинга. И туда мы кататься не ездим.

YR: Мы – это кто?                                 

М.Я.: Андрей Рожков, Дмитрий Брекоткин и я. Хорошая компания. Не мушкетеры, конечно, но образ жизни похож чем-то. Да и приключений хватает. Сначала приобщились, потом пристрастились. Теперь для нас парус уже не дополнение к пляжу, а цель. То есть мы уже не ездим на моря просто так отдохнуть. Мы едем кататься! Чаще всего в Дахаб — городок на восточном побережье Синая. Для сведущих место известное. Там и начинающих много, и мастеров хватает. Но конечно, на Дахабе свет клином не сошелся.

YR: Это вы о Вьетнаме?  

М.Я.:  О нем тоже. В Дахабе два наших приезда подряд было плохо с ветром. Мы горевали. А «каталка» в общем и целом — это еще и вечеринки различного рода и характера. И, как правильно замечают бывалые «ловцы ветров» — так их назовем, — чем бы ни начинался на такой тусовке разговор, максимум минут через 10 он свалится к кайтингу и виндсерфингу. В том числе к рассказам, кто где был, как катался и что видел. И не раз мы слышали про Вьетнам, про тамошний курорт Муй-Не. Где, по слухам, и ветер приличный, и чуть ли не девять месяцев в году, и станции наши есть, и русских полно, да и знакомая нам станция «Ветратория». Мы поначалу колебались – далековато, а потом все же решили спонтанно и быстро.  Был конец зимы, у нас было время, в Дахабе нас точно ждала проблема с ветром, и мы поехали во Вьетнам. Там и 23 Февраля отметили.

YR: И было вам счастье?

М.Я.:  В общем, все примерно так и оказалось, как рассказывали. А в плане непосредственно спорта все даже серьезнее, чем ожидали. Недаром говорят: если ты катался во Вьетнаме, то сможешь кататься почти везде. Лет за семь до того, будучи во Вьетнаме, я был в тех местах. Тогда там лес пальмовый тянулся вдоль моря плюс несколько непонятных намеков на отели. Сейчас все изменилось до неузнаваемости. Вырос городок. И пусть все несколько провинциально и грязновато, но зато спортом там пахнет не меньше, чем алкоголем. И прямо-таки русская ривьера!

YR: Откуда люди?

М.Я.: Да отовсюду.  Приезжают, оседают, приживаются. И не просто  «оттопыриваются», как, скажем, на севере Гоа, а открывают кайт- и виндсерф-школы, магазины оборудования и экипировки, кафешки, бары, дискотеки. Происходит это по-разному. Зачастую так: человек приезжает, ему нравится, что и понятно — море, солнце, ветер, свобода, прекрасные люди одной крови с тобой. Почти в каждом из нас живет «панк» в лучшем смысле этого слова. Однако не всем дано признаться себе в этом. И вот человек сначала не улетает на своем чартере, потом проживает все деньги, что у него есть, потом те, которые занял, потом он понимает, что и уезжать не хочется, да и незачем. Появляется круг друзей, человек находит работу и… остается. Ну сумасшедшие, что с них взять? Есть люди, что не просто любят, они жить не могут без виндсерфинга или без кайтинга. И это такое нормальное сумасшествие. Причем кто-то сходит с ума по парусам и ветру в 40 лет, кто-то в 45, кто-то уже в 18 к этому готов, ну а кто-то, к сожалению, не становится сумасшедшим никогда.

YR: Давайте уточним, вы о кайтерах или виндсерфистах?

М.Я.: Они друг друга стоят. К слову, тут интересная вещь наблюдается. Даже в нашем трио есть три различных мнения по поводу того, что всего прекрасней. Андрей Рожков изменил виндсерфингу с кайтом, и теперь он его страстный поклонник. Дмитрий Брекоткин остался верен виндсерфу и лишь с «деланным» пониманием смотрит на Андрея и с чуть меньшим на меня, потому что я оказался всеяден – мне интересно все! И виндсерф нравится, и кайт решил попробовать. Кстати, несколько не по теме, но интересная штука: здесь прослеживается прямая аналогия с горными лыжами и сноубордом. Как правило, кайтеры – сноубордеры, виндсерфисты – лыжники. Люди «всеядные» в горах, типа меня, всеядны и здесь. Поначалу казалось, что кайт – это сложно. Долго сомневался и решил: попробую, пойму, что не получается, что не мое, и успокоюсь, оставлю кайт в покое.  Попробовал. И что-то получилось!

YR: В том же виндсерфинге кто-то предпочитает скорость, кто-то акробатику, кто-то фигуры выписывает… У вас склонность к чему?

М.Я.: Вы говорите про очень высокий уровень. Этот выбор пока не для нас. Если, допустим, по отельной системе брать, та же акробатика — это даже не пять звезд, это премиум-класс, это виндгуру. В Муй-Не я таких «крутышек» видел. Там есть довольно дикий берег, где мощный ветер и очень приличная волна. На берегу стоишь — уже себя смельчаком чувствуешь. А мастера и заходят, и как-то ухитряются встать  на доски, и гонять, да еще и крутить финты!

YR: Завидно?

М.Я.: Восхищение захлестывает. Это очень красиво. Когда не на плоском экране, где-нибудь на спортивном канале, а вживую видишь, как люди, с которыми ты только что разговаривал, как с равными землянами, превращаются в каких-то супергероев и выписывают такие фантастические кренделя… Хочется улюлюкать! И даже ударить кого-нибудь от зависти! Но чтобы так гонять, надо этим жить.

YR: А как насчет страха?

М.Я.: Боязно – это в порядке вещей, но не страшно. Конечно, можно упасть, даже что-нибудь себе сломать, такое бывает. И все эти истории немного тебя тормозят, но лишь немного. Но когда ты «сквозишь» от берега на наполненном парусе и уже далеко… Так что же, возвращаться только потому, что ты можешь упасть, и вообще… далеко, и можно не «зарезаться» обратно в точку старта? Об этом, естественно, надо думать и думаешь, но уже во вторую очередь. А вообще я стараюсь уходить подальше в море, где ветер и сильнее, и  ровнее, и скорость выше.

YR: Ваш друг по команде и жизни Дмитрий Брекоткин рассказывал, что на Канарах потерял мачту и ладонями выгребал к ближайшим скалам. А у вас в море что-нибудь ломалось?

М.Я.: Бог миловал. Один раз, правда, порвался парус — и далеко было, и ветер приличный, но все закончилось хорошо – вернулся на берег. Отдышался, доску заменил, парус — и снова в море. Одно плохо: иногда так устаешь, что руки не держат и дыхалка подводит. Надо бы, конечно, больше внимания уделять физической форме, да редко удается, гастрольный график очень плотный. Так что падал и буду падать, но я всегда буду вставать.

YR: Упомянутые вами профессионалы из Муй-Не написали на своей FB-страничке, что ваше трио катается очень даже вполне себе.

М.Я.: Польстили. Но приятно.

YR: Под какими парусами еще доводилось ходить?

МЯ: У меня есть дурная черта – я большой любитель до всего доходить сам. Это не всегда хорошо, да и сложнее, но и ощущения другие. Этим, кстати, я отличаюсь от Димы Брекоткина. Он в этом плане более основательный. Если ему надо чему-то научиться, он возьмет инструктора, книжку почитает. Потому, наверное, и катается он гораздо лучше меня. И хотя я понимаю, что не прав, ведь можно с первого шага делать что-то не так и потом придется переучиваться, я все равно остаюсь в рядах изобретателей велосипедов. Это я к тому говорю, что приходилось ходить и на яхтах, и на катамаранах. На Кубе гонялись, и это было классно! На яхте ты совсем близко к воде, только руку протянуть, скорость очень чувствуется. Но яхты — это такая штука, такое дело, которым с наскока не овладеть. Учиться надо, а когда? И все же этим летом мы собираемся самостоятельно взять яхту в чартер, пока, разумеется, со шкипером. Надеюсь, нам понравится. Да просто уверен в этом! Пока еще не знаю точно, куда пойдем, но, скорее всего, это будет Корсика и Сардиния.

YR: Своим экипажем?

М.Я.: Обязательно. У нас семьи такие, что с ними и в море, и в бой. Вот, скажем, супруга Дмитрия — Катя Брекоткина. Поехали мы в очередной раз в Дахаб. Друзья с женами. Виндсерфинг Катю как-то не прельстил, она решила попробовать яхточку. И настолько ее это увлекло, что она раньше всех выходила в море, когда еще ветер несильный, чуть ли не в семь утра. Мы приходили к одиннадцати, когда раздувало, а она как раз возвращалась, и с такими глазами, что не описать. И Андрей Рожков жену Эльвиру к кайту приобщил. Она девушка тоже очень увлекающаяся. Уже катается. Но в том же Дахабе неудачно упала и сломала ногу. Причем очень плохо и сложно. Прямо там, в Дахабе, пытались ей ногу чинить, штыри, шурупы вставляли, да не починили. В Екатеринбурге пришлось переделывать. И что вы думаете? Еще полгода не прошло, а мы уже собираемся в Дахаб. Эльвира с нами!

YR: Допустим, у вас есть яхта и вы капитан, а впереди – Атлантика или что покруче. Кого возьмете в команду?

М.Я.: Я бы дочку взял. Редко вижу. На доске, кстати, она уже первые шаги делает. А из «пельменей»… Брекоткина, Рожкова. Да любого бы взял из нашего команды, даже Юльку Михалкову, хотя она у нас не особо спортивная. У нас все любят море, мы трое разве что чуть более азартны. Вот вы говорите «допустим», а на самом деле есть у меня такая дума – купить когда-нибудь яхту. Не очень большую. Но серьезную. И отправиться в плавание, скажем, из Барселоны по Средиземному морю. От города к городу, от марины к марине. Дальше через Суэцкий канал дойти до Хургады, в места знакомые. А потом…  а потом через пиратов сомалийских в Эмираты, потом в Индию… А дальше…Эх, и вокруг шарика можно.

YR: Но яхты у вас пока нет. А если кто-то позовет в компанию, и – через океан?

М.Я.: Я с удовольствием! Позовите только. И не я один!

…В холле становится густо от «пельменей». Через несколько минут выезд. Репетиция ждать не будет.

К столику подходит Дмитрий Бректокин. Он серьезен, как не на сцене.

- О, ты вовремя, — говорит Максим. – Ты через Атлантику хочешь?

- Вот испытаем, что это такое в Средиземном, там и поглядим.

Миг – и нет его, Брекоткина. Место друга занимает Андрей Рожков.

- Вот и ты, — говорит Максим. – Ты через Атлантику хочешь?

- Это вопрос?

«Ну не претензия же», — думаю я, вспоминая знаменитую «пельменную» репризу.

- Или деловое предложение? – уточняет Рожков.

- Вопрос, — говорю я.

- Согласен!

Они уходят. Я остаюсь. Выключаю диктофон. Скучен и пуст без «пельменей» холл гостиницы «Космос». Нечего мне тут делать.

Максим Ярица

Родился 10 июня 1973 года. Два раза пытался закончить Уральский политехнический институт на электрофаке – ушел с IV курса, затем в ИПК по специальности «Информационные компьютерные системы в экономике». В команде «Уральские пельмени» с 1994 года.

Тайная сторона. В команду попал по пути из Казахстана в МГУ, выйдя из поезда на перрон за пельмешками. Денег нет, но живет широко! Часто бывают срывы. Во время очередного выгодно поменял шестикомнатную квартиру на подвал. Положительные стороны: смел, искренен, на такого можно всегда положиться. Отрицательные: труслив, скрытен, может предать за деньги. Воот.

Андрей Рожков

Родился 28 марта 1971 года. После окончания школы поступил в Уральский политехнический институт с целью получить профессию технолога-сварщика, но так и не получил диплом – даже с третьей попытки. Один из основателей команды «Уральские пельмени».

Тайная сторона. В детстве Андрюша рос тихим и стеснительным… Сашей. По гороскопу он стул. Скрытен, скуп, когда едет по кольцевой – замкнут. Все еще ждет писем от Пушкина, расстраивается, когда их нет. Однажды в новогоднюю ночь стал мужчиной, но потом передумал и стал храпящей дрянью.

Дмитрий Брекоткин

Родился 28 марта 1970 года. Кандидат в мастера спорта по самбо. Служил в танковых войсках, сержант. Учился в Уральском политехническом институте по специальности механик-машиностроитель. В команду «Уральские пельмени» пришел по приглашению Сергея Ершова и Дмитрия Соколова.

Тайная сторона. Под видом ребенка проник в семью. Рос мальчиком, может, и не одаренным, но мальчиком… Мальчиком и вырос. Трезвенник. При звуках «Пить будешь?» теряет время, память, деньги и значок «Союз-Аполлон». Очень привязан к дому, но иногда перегрызает вожжи и убегает.

Опубликовано в Yacht Russia № 55 (8 - 2013)